Ветеран Великой Отечественной войны, участник полного снятия блокады Ленинграда Иван Петрович Полянский прожил 85 лет — долгую, насыщенную важными событиями жизнь.
Мой дед
Иван Петрович родился в 1918 году в многодетной крестьянской семье в одном из красивейших мест — среди берёз и сосен села Михайловка Курганской области. Точнее, крестьянкой была его мать, а социальное положение депортированного из Польши отца осталось неизвестным. Иван был самым младшим, тринадцатым ребёнком, и «тятю» (так тогда называли отца) почти не запомнил, так как остался без него в трёхлетнем возрасте.
В 1937 году был призван на срочную службу, проходил её во Владивостоке. Вернулся осенью 1940. Женился, ждали с супругой первенца …
Уходя на фронт в июле 1941 года, сказал супруге: «Если будет сын, назови Иваном, мало ли что…».
Так как во время прохождения срочной службы дедушка был телефонистом, изучал азбуку Морзе и знаки семафора, его зачислили радистом в стрелковую дивизию 311 пехотного полка. В перерывах между боями он вёл дневник, но те записи не сохранились, так как однажды на Синявинских болотах группу солдат, в которую входил и младший сержант Иван Полянский, окружили и взяли в плен фашистские автоматчики. Оставшиеся личные вещи бойцов пропали.
Новый дневник он написал по воспоминаниям уже в мирное время. Запомнил Иван все те события так, как будто это было вчера. Даже даты он указал очень точно. Несомненно, эти дневниковые записи бесценны, и не только для нашей семьи. Отрывки воспоминаний хочется привести дословно.
Боевое крещение
«… Долго мы ехали, а потом и пешком шли под Тихвином. И только 20 ноября 1941 года прибыли на место сосредоточения в прифронтовую полосу. Когда мы пришли в лес, то увидели сваленный в кучу вместе с автоматами хлеб. Значит, нашего приезда ждали. Голодные, мы набросились на еду и ели сколько хотели. Этой ночью спать не пришлось: было холодно. Ещё в учебке мы подружились с Сашей Ведерниковым из Уфы. Мы обменялись домашними адресами и договорились: если один из нас погибнет, другой напишет письмо и сообщит его жене.
Утром 21 ноября пошли дальше, к передовой. В ночь на 22-е фашисты приготовили для нас «концерт» из немецких автоматных трассирующих и разрывных пуль. С рассветом «концерт» прекратился, но по лесу начался минный обстрел. Командный состав находился в блиндаже, а мы, солдаты, разбрелись по всему лесу, надеясь спастись от мин. Окапываться было нечем, и мы прятались под деревьями. Меня ранило в правую руку выше локтя. Были и убитые, еще не нюхавшие пороху бойцы. Погиб и мой друг из Уфы.
Когда я вышел из леса на дорогу, чтобы отправиться в медпункт, почувствовал, что прямо возле уха просвистела пуля. Пришлось мигом юркнуть обратно и уже дальше идти лесом. В медпункте уже были на перевязке несколько человек. Потом мы, легко раненные, пошли пешком в тыл по железной дороге, ведущей на Тихвин. Нам нужно было добраться до первой попавшейся деревни, чтобы сесть на повозки, предназначенные для раненых. Так мы добрались до ближайшей станции, а оттуда в вагонах поехали в госпиталь на станцию Харовская.
Радостная новость
В госпитале №3733 я лечился два месяца. После нескольких бессонных ночей мы сутки проспали в нормальных условиях. Руку дважды разрезали, но осколок вытащить вслепую не смогли. Она распухла и не сгибалась. Пришлось есть левой рукой. Было непривычно, суп расплёскивался из ложки и не попадал в рот. Но нужно было привыкать. Я попросил одну из нянь написать вдове моего друга из Уфы о печальном событии. А потом и моей жене на родину о моём местонахождении. И не ожидал, что довольно быстро получу ответ, да ещё какой! Когда я лечился, в госпиталь пришла телеграмма от жены: «Родился и растёт сын Иван». Радости не было предела. Все поздравляли меня. Забегая вперёд, скажу, что супруга в письмах не жаловалась ни на что. Но, вернувшись, я узнал, как им тяжело жилось: они голодали, летом ели лебеду, толкли её и добавляли в тесто из мякины, а потом пекли жёсткие лепёшки. И тех недоставало…
Постепенно рана начала заживать, а больную руку, которая всё ещё не сгибалась, я упорными тренировками разработал до нормального состояния. Тихвин наши войска освободили 3 декабря. В конце января меня выписали с осколком в руке и направили в Вологду в батальон для выздоравливающих.
После выздоровления меня вместе с другими бывшими ранеными зачислили радистом во вновь сформированный в Вологде 230-й миномётный полк.
Неоконченный урок
К нам в батальон из полка прислали опытного телеграфиста для занятий с нами, радистами. Он рассказывал толково, но тут начался артобстрел. Мы спрятались за деревья, а наш учитель заскочил в блиндаж. Там его и накрыло снарядом да так, что и хоронить не пришлось. Погибли и другие ребята. Ночью я видел, как похоронная команда собирала трупы и уносила в общую могилу. А за нами вскоре пришла машина. Пока я с рацией за плечами доплёлся до блиндажа, все уже уехали. Ночью пешком идти опасно, и я остался в блиндаже до утра. Днём за два часа благополучно добрался до нашего тыла, хотя несколько пуль просвистело прямо над ухом. Когда я вернулся, ребята обрадовались и кинулись меня обнимать. Они думали, что я убит.
Снятие блокады
14 января 1944 года в 6 часов утра началось «светопреставление». Вздыбилась земля. По всему фронту прошла мощная часовая артподготовка такой силы, что не слышно было наших голосов.
После артподготовки мы пошли в наступление. Фашисты бросились убегать, побросав всё, оставив блиндажи с накрытыми разными вкусностями столами. Действовал только один их ДЗОТ. Хотя они в темноте стреляли наугад, были среди наших убитые и раненые.
С этого дня и началось наше победное шествие по окончательному снятию блокады с юга Ленинградской области и освобождению Псковской и Новгородской областей. Нас постоянно перебрасывали с места на место, где нужна была наша помощь и поддержка огнём.
Однако фашисты не дремали. Когда мы дошли до реки Нарва, они «не позволили» нам форсировать реку. На льду оставалось убитыми много наших бойцов. Пришлось отступить в лес и дожидаться генерального наступления.
За активную оборону и бои по прорыву блокады нашему полку присвоили звание Гвардейский, всему личному составу вручили значки «Гвардия» и медали «За оборону Ленинграда». А мне присвоили звание младшего сержанта и наградили ещё и медалью «За отвагу».
В мирное время
Прогремели последние залпы той страшной и кровавой войны. Однако дед продолжал служить до 1953 года. Дневниковых записей об этом периоде нет. Знаю только, что он был старшим писарем в городе Кыштым и ушёл в отставку в звании старшего сержанта. Помимо медалей, Иван Петрович Полянский был награждён орденом Отечественной Войны I степени.
После службы дедушка с бабушкой Анастасией Михайловной и сыном Иваном переехали в казахстанский Петропавловск, купили домик в Рабочем посёлке. Там уже родилась и моя мама, Валентина, а впоследствии появились и его внуки. Дедушка устроился экспедитором в ОРС НОД 4 и всю жизнь работал в торговле.
Мама с братом окончили пединститут и стали учителями. Перед смертью бабушка попросила маму назвать своего будущего сына Михаилом, в память о своём отце. Её не стало, когда мама училась на втором курсе. Мама бесконечно благодарна родителям за то, что воспитали ее и брата самостоятельными и ответственными людьми. Они любили в свободное время читать книги и детей приучили к чтению. Мама очень признательна им за любовь, поддержку и понимание.