Два концерта
25 июля День памяти Владимира Высоцкого
Два концерта
В этом году исполнится ровно 44 года с того момента как к нам в город-курорт Кисловодск прибыл выдающийся музыкант, поэт, бард 20 века Владимир Высоцкий. Он дал в музыкальной раковине два концерта для своих поклонников.
Даже по меркам самого Владимира Высоцкого, 1978-й год оказался невероятно насыщенным в плане гастролей. Январь – Северодонецк; март – Шостка; апрель – Кривой Рог, Череповец, Белгород, Запорожье, причём в каждом городе проходили не одно, не два, а десятки выступлений.
После этого у Высоцкого были “летние каникулы” с выездом во Францию и Германию, а осенью гастрольная деятельность возобновилась. Теперь Высоцкого ждали в Ставропольском крае и на Северном Кавказе.
Владимир Семёнович выступал в концерте с другими артистами, которым было отдано всё первое отделение, а во втором был на сцене сам Высоцкий. Из гастролей по нашему краю 8 дней Высоцкий провёл в Ставрополе, давая по три концерта в день, потом дал два концерта в Пятигорске и два в Кисловодске.
Из воспоминаний Натальи Паниной:
Был хороший, теплый, но уже по-осеннему тревожно-солнечный день. Осень 1978 года, 27 сентября. Около часа дня мы шли в предварительные кассы за билетами на поезд. Выйдя из касс, пошли вверх к вокзалу. Слева – стенды филармонии. Скользя по ним взглядом, обжигаюсь на третьем: «Поет Владимир Высоцкий». Сначала не понимаю ничего, потом еще больше ошалеваю, досмотрев, что это же сегодня, в 15 00!
Через два часа! У нас! Поет Высоцкий!
Мое состояние и поведение далеки от мудрости – одолевают спешка, суета и тревога: билетов, конечно же, не достать, какое там! А цена? Денег у нас не хватит. Нет, так не бывает, чтобы мы попали, мне ведь никогда не везет…
Все это проносилось в голове, пока бежали в филармонию.
Буднично, тихо и пусто у касс. Да, билеты есть. Где будет? В музыкальной раковине. Цену не вспомнить. Может быть, по 2 рубля?
Все, есть, сбылось! Билетов купили четыре – еще Жоре и Мише. Помню прибежавшего Жору, мы вместе пошли посмотреть на афишу – одну-единственную на третьем снизу щите, на небольшом листе бумаги черной краской от руки три слова: «ПОЕТ ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ».
Здесь же купили цветы – три розы на недлинных стеблях. (Господи, букет Высоцкому!) А других цветов подарено и не было. Потом Жора пробовал фотоаппарат снимая клумбы между филармонией и кафе. Погода портилась, стало пасмурно, похолодало. Народу уже волновалось вокруг много. А первоначальное безлюдье, оказывается, объяснялось тем, что афишу еще не видели. Концерт был объявлен буквально за несколько часов. Случайный, неожиданный.
Народу набралось полная раковина. Говорят, и вокруг народ был, и на деревьях. Мы зашли попозже, поджидали Мишу с проулки, а он задерживался, в спешке потерял портфель с паспортом, фотоаппаратом и прочим. Пришел, конечно, расстроенный. И очутились мы в задних рядах с правой стороны раковины. Тогда там стояли деревянные скамейки.
Начала концерта не помню. Кто-то под рояль пел куплеты, читали стихи. Совершенно неинтересно и ненужно – казалось мне тогда. Сейчас я бы с удовольствием вспомнила, кто приезжал с Высоцким, что они делали. Но тогда – дальше, дальше, скорее бы!
И вот он быстро прошел по сцене к микрофону – маленький, стройный, гитара на перевязи. Начал с «Братских могил». Потом рассказывал о себе, о Таганке, о спектакле «10 дней, которые потрясли мир», о Любимове. И пел, пел, пел…
Как странно и удивительно было слышать хорошо знакомые, любимые, много раз слышанные песни, еще и видя его. Потом потрясение после впервые услышанной «Всю войну под завязку…». Новых песен обрушилось много – одна другой поразительней: «Недострелянный», «Я полмира почти через злые бои…», «В ресторане по стенкам висят тут и там…». Но та, первая «…жжет нас память и мучает совесть, у кого, у кого она есть…». Это потрясение незабываемое.
А его манера общаться залом – такого ни до, ни после не было. Какая потрясающая простота общения с залом и абсолютно четкая дистанция. Простота в нем была та, что «просто, как все гениальное», а не та, что «хуже воровства».
Потом мы с Лилей немного повыясняли. кто будет цветы дарить, обе боялись. Досталось мне, а она до сих пор простить себе не может, что отказалась. Жора фотографировал, захотел поближе подойти, и мы прошли в первый ряд: он с фотоаппаратом, я с цветами. В первом ряду человек подвинулся, чтобы мы сели. Оказалось, тогдашний директор филармонии Ещенко Василий Игнатьевич. После «Я не люблю…» пошла к сцене. Ног не было. Глаз, наверное, тоже, потому что лица Высоцкого, наклонившегося гак близко, не видела. Только руку, коснувшуюся моей, запомнила – неожиданно изящной, нежной и маленькой показалась она мне.
– Спасибо вам. Владимир Семенович, – прошептала я.
– Вам спасибо, девонька. Мне-то за что, я ведь еще ничего не сделал, – прозвучало в ответ.
Дальше помню рассказ о Париже и кусочек песни «Мы, Вань, нужны с тобой в Париже, как в нашей бане пассатижи». Так захотелось услышать её всю! Помню зал, который перестал быть публикой, который дышал одним дыханием и вытянул вперед шеи в едином стремлении видеть и слышать…
Высоцкий сказал, что впервые выступает на открытой эстраде – воздух был чист и свеж, распогодилось, появилось заходящее уже солнце – осветило сцену. Обещал приехать ещё. Но через два года приехали артисты театра на Таганке, Высоцкого с ними уже не было.
Концерт закончился. Мы вышли счастливые и ошеломленные, не понимавшие еще, что это первый и последний его концерт для нас.
У меня впереди была поездка в Москву, радость попасть на Таганку, увидеть «10 дней, которые потрясли мир», а у Жоры…
Тогда еще никто не знал, что он создаст программу «Спасите наши души», станет Геворком Далалояном и на тридцать лет, а вернее до самого конца свяжет свою жизнь с Владимиром Высоцким.
И верно сказал Б. Окуджава:
По воле судьбы или случая
Я тоже растаю во мгле.
Но эта надежда на лучшее
Пуск светит другим на земле…
В Пятигорске Высоцкий побывал дважды. Второй раз он приехал в Пятигорск в сентябре 1979 г. 14 сентября дал интервью местному телевидению. Сейчас это звучит невероятно, но беседы журналистов с самым популярным исполнителем страны за всю его жизнь были показаны по советскому телевидению всего два раза и то – не по центральному, а по местному. Первый раз это было в Таллине в мае 1972-го, второй раз – в Пятигорске. Ещё два раза в 1974 году в Ленинграде и в Вильнюсе Высоцкий участвовал в телепередачах совместно с актёрами Театра на Таганке. Передача, снятая на Пятигорском телевидении прошла в эфир только один раз, затем плёнка была стёрта, сохранился лишь небольшой фрагмент. К счастью, осталась полная фонограмма.
Директор Пятигорского телевидения Римма Туманова, желая сделать подарок землякам, уговорила Владимира Высоцкого дать интервью перед телекамерами. Он поставил одно условие: чтобы собеседник был не очень глупым. Туманова позвонила тележурналисту Валерию Перевозчикову, ошарашив его такой счастливо возможностью, но напугав предупреждением певца. «Римма Васильевна, Вы ему скажите, похвалите меня…». «Нет, вот тебе телефон, звони сам». Перевозчиков набрал номер: «Я тот человек, который обязан оказаться не дураком…». Володя рассмеялся: «Я приеду».
Вся молодёжная редакция телевидения сочиняла вопросы гостю. Споры продолжались и в те минуты, когда уже шли по коридору в студию. Ребята устанавливали микрофоны, налаживали свет, в студии было жарко. Наконец, начали запись, посыпались вопросы… Володе они не были заранее известны. Он размышлял вслух.
Интервью это известно сегодня всем, кто любит Высоцкого. Самый, пожалуй, известный вопрос из него был о том, какой вопрос он хотел бы задать самому себе.
«Сколько мне ещё осталось лет, месяцев, недель, дней и часов творчества? Вот такой я хотел бы задать себе вопрос. Вернее, знать на него ответ», – сказал Высоцкий.
Теперь мы знаем этот ответ. Высоцкому оставалось десять месяцев и десять дней…
